Главная / Энергоносители / Я сварю вам пять куриц

Фото: Андрей Порубов



Олег Колесников

В декабре 2006-го на выставке в Китае он узнал, что через неделю будет аукцион в Перми: продается яичная птицефабрика «Комсомольская». Поехал и купил за 115 млн рублей. С этого и началась «экспансия в соседние регионы». Потом предложили в Свердловской области птицефабричку — маленькую, старенькую. Сначала не хотел брать. Потом передумал: нужна площадка для репродуктора челябинского «Уралбройлера». Потом еще фабричку рядом, и еще… Остановился, когда покупать уже стало нечего: остались только ОГУПы в областной собственности. Все, что завалилось у неэффективных собственников, Колесников подобрал. Покупал площадки, где есть коммуникации, к чему можно привязать газовые и электрические сети, канализацию. Потратил 400 млн рублей. Чтобы построить все это, нужно в десять раз больше.

Буквально за год Олег Колесников опрокинул ситуацию в свердловском птицепроме. Основанием перевернутой пирамиды стала ее вершина — 10% частного бизнеса. Теперь «песок» лидерства из основания (90% государственной собственности) быстро перетекает в вершину, она становится новым основанием. Точкой опоры для переворота стали кредиты нацпроекта. Конечно, не сами по себе, а в соединении с умением эффективно ими воспользоваться. Бюджетные средства потащили за собой частные инвестиции. Всего холдинг «Уральский бройлер» вкладывает в бизнес 9 —10 млрд рублей, в том числе 2 миллиарда — собственных средств, из прибыли консолидированных предпринимателем компаний.
Самое поразительное — скорость, с какой растет «Уральский бройлер». Рынок увеличивается на 20% в год. Годовая выручка холдинга утраивается: в 2005 году она составляла 200 млн рублей, в 2006-м — 600, а в 2007-м ожидается 1,8 млрд рублей (и итоги первого полугодия ожидания подтверждают). «Мы не растем, мы летим», — говорит Олег Колесников. Ежемесячный объем продаж мяса птицы в 2006 году составил 200 млн рублей против 15 млн рублей в 2005-м. И это данные только по одному предприятию холдинга — ЗАО «Уралбройлер», вбирающему челябинские проекты. Недавно к ним добавились свердловское и пермское направления развития агробизнеса Колесникова, и каждое из них уже больше по объемам «Уралбройлера» в два раза. Как-то очень уж быстро скупив здесь все птицефабрики, что продавались, Олег Колесников неожиданно для всех и самого себя попал в самые крупные инвесторы в агрокомплексе Свердловской области и Пермского края: «Еще год назад мы даже не думали, что так замахнемся».

Главным событием этого года для «Уральского бройлера» и местного рынка стало создание ОАО «Агрофирма Кировградская» совместно с правительством Свердловской области: у властей — 24%, у компании — 76%. О строительстве этого холдинга, в который войдут все свердловские активы челябинской компании, официально объявлено в конце сентября.

Трудно поверить, но Колесников говорит, что у него не было никакой стратегии по свердловскому направлению. Она по сей день складывается по мере «переваривания» активов, основной побудительный мотив для приобретения которых — почти беспроцентный кредит в рамках нацпроекта (по всем нацпроектам идет компенсация 2/3 ставки рефинансирования по кредитам из федерального бюджета и одна треть — из областного): «В металлургии ведь никто не дает деньги на восемь лет без процентов. А в агрокомплексе дают. Если ты нормальный менеджер, сможешь построить этот бизнес и все окупить». Поэтому агропроекты сейчас привлекают его более других.

— Правительство входит в СП действующей Кировградской птицефабрикой, третьей по величине в области. Будем реализовывать огромный бизнес-проект стоимостью 2,7 млрд рублей, из которых 2 млрд рублей — кредиты в рамках нацпроекта, 700 миллионов — наши собственные средства. Кировградская производит 15 тыс. тонн мяса птицы. Мы увеличим объем в четыре раза.

Растите — вас заметят
— Олег Алексеевич, зачем бизнесу предприятие, совместное с правительством?

— Слишком просто все выглядит. Как вышли на переговорный процесс с властями?

С ноября прошлого года «Уральский бройлер» скупал свердловские птицефабрики. Птицепром области — крупнейший в стране. 90% всех фабрик — государственные, а остальные — маленькие обанкротившиеся яичные фабрики со старым оборудованием. Яичный бизнес сложнее, чем бройлерный, и рентабельность меньше вдвое: максимум 10% против 20%. Мы купили Серовскую, потом Красногвардейскую птицефабрики, Режский комбикормовый завод. Сейчас покупаем Краснотурьинскую птицефабрику.

— Займете половину областного рынка?

— Когда ты становишься крупным, набираешь активы, все начинают тебя замечать. Но окончательно мы заинтересовали собой администрацию, перекупив на аукционе у УГМК Качканарскую и Красноуральскую птицефабрики. Мы предложили властям создать крупную компанию, поднять северные птицефабрики вместе с Кировградской. Это области интересно. Самая большая Рефтинская производит 30 тыс. тонн мяса птицы. А все ОГУПы — 60 тонн.

— Какую часть занимают агропроекты в структуре ваших активов?

— Больше половины. Нам нужно два года, чтобы выйти на мощность 80 тыс. тонн. А суммарно, реализовав к концу 2009 года три региональных нацпроекта в Челябинской, Свердловской областях и Пермском крае, выйдем на российский рынок со 170 тыс. тонн. Я думаю, мы будем в тройке крупнейших сельхозпроизводителей мяса бройлеров в России.

— Что представляли собой эти активы, когда приобретались?

— Сейчас это самое большое направление. Два года назад попробовали заняться птицеводством — получилось, и в 2006 году мы подготовили самый крупный в этой отрасли в России бизнес-проект для получения кредитов в Россельхозбанке и Сбербанке России на 900 млн рублей. И тут как раз запустили национальные проекты, в том числе поддержки АПК. Мы успешно защитили в Москве наш бизнес-проект. И реализовали его на территории Челябинской области за полгода. Своих средств вложили 800 млн рублей. На базе полуразрушенной Аргаяшской птицефабрики построили практически с нуля современное производство и за 2,5 года увеличили объем выпуска продукции в десять раз.

Благодаря тому, что у нас есть своя инжиниринговая компания, профессиональные специалисты по вентиляции, отопительному, газовому оборудованию, мы строим и запускаем практически новые птицефабрики очень быстро. Много ездим: переняли весь российский и заграничный опыт. Взяли лучшее: технологии, птицеводческое оборудование. Поскольку у фирмы Big Dutshment самый большой в СНГ контракт с нашим холдингом, на 18 млн евро, добились максимальных скидок.

— Производственные площадки, входящие сегодня в состав челябинского предприятия ЗАО «Уралбройлер», расположены в трех административных районах: одна — в Увельском, поселок Хуторка, четыре — в Аргаяшском (в Дербишево, Камышево и две в Ишалино), свинокомплекс «Родники» — в Красноармейском. Это выкупленные из банкротства бывшие животноводческие комплексы без крыш, окон, дверей.

— А в каком состоянии пермские активы?

Строим второй (помимо переоснащения Режского в Свердловской области) огромный комбикормовый завод на 250 тыс. тонн в год в Ишалино. Он будет снабжать все наши агропредприятия в Челябинской области. У нас не только птицефабрики. Когда шесть лет назад выкупили из банкротства Родниковский свинокомплекс, хотели там сделать площадку для бройлеров, но планы изменились: наступивший год Свиньи стал для нас пробным в погружении в свиноводство, тоже в рамках нацпроекта по поддержке АПК. Мы успешно защитили этот проект на 2,7 млрд рублей, из которых 2 миллиарда кредитных, а 700 миллионов — собственных вложений.

— Что дают восемь ярусов?

— «Комсомольская» загружена на 90%, производит 30% яйца в Пермском крае. Важно: там работает достаточно профессиональная команда. Рядом купили птицефабрику Кишертскую, которая лет восемь не эксплуатировалась. Потом — Курашимский животноводческий комплекс. С пермскими активами тоже вошли в нацпроекты. В окончательном виде проект, который мы сейчас защищаем в Россельхозбанке, тянет на 40 тыс. тонн мяса бройлеров в год. К тому же решили «Комсомольскую» полностью перевести на яичное направление, восьмиярусное содержание птицы. Летом увидели в Германии, Голландии и Канаде такие корпуса. В России будем с ними первые: запустим такой корпус в марте, половину оборудования поставит Big Dutchment, другую — компания Salmet. Суммарно все пермские проекты потребуют инвестировать 3,5 млрд рублей.

Параллельно с этим ставим линии переработки яйца: производства меланжа и яичного порошка. И рассматриваем линию по выпуску пастеризованного яйца без скорлупы. Есть такая технология, чтобы яйцо хранилось дольше. Это позволяет летом, когда потребление падает, снижать не цену, а предложение, не снижая объемов производства. Для экономики холдинга это имеет самое принципиальное значение. Так же, как и стратегия «Уральского бройлера» — до 80% продукции продавать конечным потребителям, без посредников. С этой целью мы создали торговый дом. Он работает с сетями, его офисы в Челябинске, Екатеринбурге, Перми.

— Птица начинает сама себя греть, меньше расходов на тепло, на электричество. А количество работников — то же. В итоге на одну несушку втрое меньше затрат. Рентабельность поднимется до 25%, производство яйца — в 4,5 раза: выйдем на 900 млн штук в год. Это абсолютно очевидные вещи: построить новый корпус стоит 12 млн рублей, а модернизировать обычный, сделав вместо четырех ярусов восемь (для этого разобрать крышу и поднять ее на два метра выше), — всего 4,5 млн рублей.

— Крупнейшего российского производителя мяса. На территории Урала и Сибири мы уже сейчас — самый крупный
Фото: Андрей Порубов

Не разводите верблюдов
— Какую компанию вы строите?

— Основное внимание на птице?

сельхозпроизводитель.

— Почему не 100%?

— Не только. В следующем году будет продаваться на аукционе совхоз Дубровский (Челябинская область), федеральная собственность. Это самый крупный откормочник, мы хотим его купить, выращивать КРС, только по-современному, а не так, как это делается сейчас. Для производства полуфабрикатов, колбас нам нужны и птица, и свинина, и говядина. Ведь еще одна стратегическая задача «Уральского бройлера» — выйти на 30 — 40% глубокой переработки.

— Почему?

— Потому что слишком большие объемы хотим производить. Глубоко перерабатывать все 100% очень сложно. Представьте, мы суммарно будем делать почти 200 тыс. тонн мяса в год. Помимо развития приобретенных производственных активов сейчас нам важно заниматься приобретением земли.

— В структуре себестоимости продукции птицефабрик какая доля приходится на корма?

— Нужны свое зерно, свои корма. За полгода зерно в стране подорожало почти в два раза, как и подсолнечное масло, соль, корма. А мясо птицы на прежнем уровне!

— А уральские птицефабрики?

— Сейчас — 85%. А в кормах — 50% зерна. На яйцо цены начали подниматься. Мы ждем роста цен на мясо птицы. Но рынок слишком медлит: производители используют старый запас зерна, а кто-то просто не решается поднимать цены. По разным соображениям. Но когда рынок к стенке прижмет, либо ты поднимешь цены, либо — банкрот. Думаю, нынешняя ситуация закончится тем, что в масштабах России 10 — 15% птицефабрик обанкротится.

— Свердловская область очень гордилась тем, что уберегла от разрухи птицепром, один из самых успешных в стране, и не хотела его приватизировать. Но аналитики отмечают, что ОГУП как форма собственности стала сдерживать развитие фабрик.

— Те, которые могли бы, уже давно обанкротились по другим рыночным поводам, и мы их купили. ОГУПам все равно, их бюджет поддержит.

— Сколько у вас челябинского рынка?

— Да, они отстают. Вот доказательства: еще три года назад Челябинская область производила мяса птицы втрое меньше, чем Свердловская. Но уже в этом году челябинский птицепром даст его 100 тыс. тонн. А свердловский только через два года попытается выйти на эту цифру. Теперь, конечно, выйдет — за счет нас. Бурное развитие челябинского птицепрома происходит потому, что тут птицефабрики еще десять лет назад начали отдавать в частную собственность, объединять в холдинги. А бизнес есть бизнес. Теперь они все самоокупаемые, инвестируют в собственные проекты.

— У вас нет намерения купить и крупные птицефабрики, если их будут продавать?

— 40%, столько же у «Рависа». Остальные объемы закрывает в основном птицефабрика Буранная под Магнитогорском и несколько небольших.

— Но вы тоже обрастете натуральным хозяйством — покупаете землю. Будете выращивать зерно?

— Их будут акционировать чуть позже. Мы надеемся к тому времени реализовать нынешние проекты, а там посмотрим.
ОГУПы обросли натуральным хозяйством: у них земли, овцы, они там валенки катают, страусов и верблюдов держат, рыб разводят. Мы занимаемся промышленным производством мяса птицы — и все. Остальное — по максимуму на аутсорсинг.

— Почему вы думаете, что цены на зерно уже никогда не упадут?

— Для себя. А иначе невозможно. Потому что цена на зерно, поднявшись до 6 тыс. рублей за тонну, больше не упадет никогда. Это подтверждает и министр сельского хозяйства Алексей Гордеев. А у нас два комбикормовых завода. Мы выведем их на проектную мощность к концу 2009 года: «Уральскому бройлеру» нужно в год 400 тыс. тонн зерна. Это какой-то космический объем. В Свердловской области берем 50 тыс. гектаров земли.

Угрозы зернового рынка — это одна причина, по которой мы приобретаем землю. Конечно, нам выгоднее выращивать зерно самим. Тем более что политика государства меняется, оно помогает технику покупать: выделяет технические субсидии, 30 — 50% компенсирует. Поэтому мы за следующий год до 100 тыс. гектаров дойдем. За этот год надо стратегически набрать земли.

— Мне кажется, мы вкатываемся в европейский и мировой зерновые рынки. Отечественные зерновые трейдеры будут держать высокие цены: в Европе неурожай, в Канаде, в Австралии. Такого лет 20 не было. Климат на планете шалит. К тому же жизнь в таких странах, как Индия, Китай, становится лучше, меняется структура питания, люди едят все больше мяса. А там живет половина населения планеты. Чтобы скот вырастить, нужны корма, зерно для их производства. Сумма этих факторов говорит о том, что мировые цены будут подниматься. Разница в том, что во всем мире производство зерна, как и всей сельхозпродукции, сильно дотируют. В отличие от России. При этом мы долго умудрялись держать низкие цены.

— Это декларируется. Но по факту — не дают. Землю всегда в России забирают.

Земля уходит
— Землю вам под нацпроекты дают?

— Занимаемся с пайщиками, с муниципалитетами, проходим сотни чиновников. Мы обнаружили, что 90% паевой земли не оформлено. Сельчанин только знает, что есть у него какой-то пай земли, но бумаг в глаза не видел. Нужно делать на него доверенность. Но прежде он должен свою юридическую правоту доказать. Помогаем в этом. Затем берем доверенность на паи по 6 или 8 га. Потом — межевое дело, кадастровый план, оформление паев: или покупаем, или берем в долгосрочную аренду. И так нужно набрать 100 тыс. гектаров земли сельхозугодий.

— Как вы ее забираете?

— Разве нет на рынке готовых участков для продажи?

Риск в том, что у нас 25% людей в стране странных. Ты завершил весь этот путь с паем, бумаги готовы, и вдруг пайщик тебе говорит: а я не буду продавать.

Веселая премиум-курочка
— Если бы не нацпроект, пошли бы вы в агрокомплекс?

— Нет. Есть мелкие, их предлагают перекупщики, переплатишь им в три-четыре раза. Общая беда — в селах люди работать не хотят даже за хорошие деньги, им ничего не надо. Лучше, когда у тебя нет балласта. Никаких колхозов-совхозов. Потому что современная импортная техника стоит 12 млн рублей. Нельзя ее доверить спившимся механизаторам. Я лучше посажу человека с высшим образованием, интеллигента и интеллектуала, дам ему зарплату 30 тыс. рублей, напарника. Будем к весне покупать импортную технику.

— Что бы вы подсказали организаторам нацпроекта?

— В таких объемах — нет. Все было бы меньше раз в пять. Сейчас 90% нашего аграрного бизнеса — в рамках нацпроектов, кредитный пакет составляет 3,5 млрд рублей. Работаем со Сбербанком и Россельхозбанком. ЗАО «Уралбройлер» освоил в птицеводстве в Челябинской области более 2,5 млрд рублей за 1,5 года, это огромная скорость. Суммарно челябинские проекты составляют 4,5 млрд рублей, пермские — столько же, свердловские — 2,5 миллиарда. Такие деньги до сих пор только в металлургию вкладывали.

— Будете ли вы холдинг «Уральский бройлер» выстраивать как структуру полного замкнутого цикла?

— Кредиты следует продлить с 8 до 10 — 12 лет. Даже с учетом, что берешь под 12%, а тебе компенсируют 10%. Эти 2% — цифры все равно гигантские. К тому же наш сельскохозяйственный рынок сильно качает.

— В Екатеринбурге ваша охлажденная аргаяшская курочка стоит дешевле рефтинской. Покупателя низкая цена смущает: что-то не так. Демпингуете, захватывая рынок?

— У нас есть все, кроме магазинов и земли в нужном количестве. Своих магазинов делать не будем. Это было бы логично, если бы было одно средних параметров предприятие. Но при наших объемах продукции нам пришлось бы покупать российскую сеть. Это уже совсем другой бизнес. Мы работаем сейчас практически со всеми сетями. Со сбытом продукции проблем нет: ее просто сметают.

— И начнется битва брендов…

— Эти производители говорят: мы бренд, поэтому у нас дороже. Но сейчас у уральских фабрик все одинаковое — порода птицы, корма, оборудование. А значит, и мясо. Я вам сварю пять куриц — не отличите. Рефтинская, имея небольшой объем продукции, не может производить дешево. Мы начинаем делать слишком много, потому должны находиться в среднем сегменте по определению. После Нового года будем вводить и дорогой ценовой сегмент, разрабатывать для него новый бренд. Курица туда будет отбираться покруглее, повеселее. Будет несколько брендов для разных сегментов.

— Почему ваши куры дешевле?

— Нет. Если у нас будет 50% рынка: с кем воевать-то? У Рефтинской свои покупатели, у нас — свои. На емком рынке всем места хватит.

— Будете покупать большие фабрики?

— Большая разница, когда у тебя в одном корпусе 30 или 90 тысяч голов — при трехъярусном содержании и тех же расходах. Последние полгода рынок лихорадит, цифры просто летают. В целом у нас себестоимость на 10 — 15 % ниже, чем у известных на местном рынке марок «Рефтинская», «Курико».

— Готовитесь к конкурентным войнам, когда выйдете на очень большие объемы?

— Активы, где технологии и оборудование не старые, но и не новые (то есть выкинуть жалко, а больше не выжмешь), брать не будем. Стоят они дорого, а плюсом к прибыли получишь только 2 — 3%. Сейчас хотим сконцентрироваться, реализовать все свои проекты за 1,5 года. Тогда прибыль холдинга (а стоит он 300 — 400 млн долларов) позволит приобретать крупных игроков, возможно, и в Европе, или строить фабрики с нуля, чтобы увеличить долю рынка.

На российском рынке мяса птицы мы намерены занять 15%. Половина в страну ввозится: представляете, сколько можно еще расти? Будем теснить импорт. Потребление вырастет в течение пяти-семи лет до приличного уровня. Мы продаем 25% охлажденной продукции, доля ее будет на рынке увеличиваться до 50 — 75%: спрос в городах-миллионниках растет именно на нее. С Запада ее привезти за тысячу километров невозможно, а мы — рядом. Этот сегмент и будем заполнять.

— Россия — страна немного дикая. Потребительские рынки то падают, то перегреваются, то опять падают. Я ожидаю, что рынок мяса птицы наверняка перегреют. Те, у кого высокая рентабельность, упадут в ноль, пятая часть компаний совсем рухнет. Потом рынок снова поднимется. Сильные игроки заберут прибыль, которую недополучили, поделят разорившихся. И начнется очередной виток развития. Лет через семь-десять рынок бройлеров сильно колебаться уже не будем. Такую цикличность я наблюдал на всех потребительских рынках, на которых работал. Почувствовал момент на рынке — и несешься.

Олег Колесников
39 лет. Генеральный директор управляющей многоотраслевой инвестиционной компании «Платина», консолидирующей активы в строительной отрасли, фармацевтической и химической промышленности, общепите, агросекторе.

Дополнительные материалы:


Темные воды Встретились однажды Кандинский с Малевичем Башкирский прорыв Только для себя Рейдерский бум Застеклить регионы «Голубые», «розовые» и принципиальные Медом намазано Полцарства за помощь

Главная / Энергоносители